Потырил.

[palpatine]

18.12.2012 в 01:10

Пишет  Kelrean:

Грустно, но правда.
Вообще-то я искала мануал по изготовлению ловца удачи, но нашла пока это.
Имхо, оно не только при романтических отношениях актуально, но и в целом.

08.08.2012 в 11:50

Пишет  ~Крыланутая~:

Love, or, special for.
Это цитата сообщения Гей-удолбаный-в-хлам Оригинальное сообщениеLove, or, special for.

Отлично прогулялся сегодня с девушкой, от Маяковки через пару кафе до Пушки, собрали кучу-хуючу всяких переулков, наделали фото, и всё было бы достаточно стандартно, если бы не, хм, тема обсуждения.

Я обещал подбить итоги в дневнике — что, собственно, и делаю. Тема этой очередной бубнилки-проповедовалки весьма свежая, оригинальная, и, главное, неожиданная: а именно, несчастная любовь и связанные с нею манипуляции. Хм.

Et alors, основные принципы поведения, если вы достаточно безнадёжно любите человека, который мало того что не любит вас в ответ, но ещё и пытается в этом контексте вами манипулировать, за ваш счёт самоутверждаться, вам же читать проповеди о вашей же распущенности\ханжестве, или безнравственности\деградации, или что там ещё можно приплести, чтобы убедить вас в том, что вы с вашей любовью ничтожество, и вполне законная еда для персонального троллинга разной степени интенсивности:

дальше

1) Не ожидай многого. Это главный, универсальный, и безотказный рецепт для почти что всех областей человеческой деятельности, но в личностных любовных отношениях он работает особенно эффективно. Чем больше ты ожидаешь — хоть счастливого случая, хоть закономерной награды, хоть божественного вмешательства, хоть указа Президента РФ — тем более вероятны шансы, что реальность нагадит на твои прогнозы, опрокинет твои комбинации, подотрётся твоими расчётами, и в общем и целом подложит тебе вместо ожидаемого блага — свинью. Хорошо ещё, если не тухлую, и не пердящую трупными газами посмертно, ага. Чем больше ты ожидаешь любви, товарищества, симпатии, или хотя бы понимания — тем выше твои реальные шансы получить снисходительность, пренебрежение, недооценку, неблагодарность, манипуляции, и обвинения. Не зови слишком громко бога — и не придёт дьявол.

2) Не строй сценариев. Никаких. Никогда. Даже на пол-секунды, даже в сладком сне, даже на Страшном суде. Если распечатать все человеческие сценарии "А вот я ему скажу это, тогда он поймёт вот это, тут я поступлю так-то, и тогда он поймёт ещё и это, и будет нам счастье", то ими можно будет пятьсот раз обернуть планету, как футбольный мяч туалетной бумагой, причём степень пользы от такого сценарного творчества будет примерно сопоставима. Потому что ты скажешь одно, он услышит другое, и это самое другое он про себя переврёт и представит в выгодном для себя свете, и к тому же вернёт тебе твоё перевранное обратно, но уже в качестве обвинения, в котором ты даже и не узнаешь порождение собственной же влюблённой мысли — но при этом такая твоя безжалостно перевранная мысль будет по-прежнему приписываться тебе, и объявляться безусловным и неопровержимым свидетельством твоей тупости/слабости/унылости/скудоумия/нахальства и т.д., — так что для списка твоих негативных качеств, неопровержимо "доказанных" перевиранием твоих слов, понадобится ещё один рулон туалетной бумаги, ага.

3. Не старайся объяснять. Потому что не поймут. Потому что и не захотят понимать. Опять же, переврут твои объяснения, обернут их против тебя, и вернут их тебе же обратно, но уже в качестве каталога улик и обвинительного вердикта. Чем тщательнее ты будешь стараться объяснить свою истинную, объективную позицию, тем радостнее и живописнее её будут перевирать, подвергать химическим и механическим тестам, плясать на ней кан-кан и использовать в качестве вешалки для ненужного белья. Любые твои попытки опротестовать такое толкование твоих слов будут встречены искренней благодарностью: "Да-да, конечно-конечно, спасибо тебе большое, это действительно очень удобная вешалка, ведь кроме одежды, на неё можно вешать ещё и шляпы". Твоё охуевание от такого разворота событий будет толковаться только как лишнее подтверждение, что им удалось раскрыть "истинную сущность" тебя и твоих аргументов.

4. Не беги и не гони. И то, и другое будет однозначно, без вариантов, истолковано как твоё поражение, и как подтверждение их правоты. В случае же если ты стоишь на месте, твёрдо занимая выбранную позицию, тебя, конечно, обвинят в "упёртости" и "ебанутости", но это всё равно лучше. Ведь при бегстве и обрыве контакта тебя обвинят в слабости, и в том что ты врал им, объявляя свою позицию, а при твоих попытках прогнать их вместе с их мудацким театром абсурда, тебя обвинят в бездушности, в неспособности "простить", в злобной агрессии, и вообще выставят тебя кровожадным тираном и душителем, неспособным понять их "ранимую душу". То обстоятельство, что "ранимая душа" до этого уже трижды насрала тебе на голову, дважды вставила тебе в жопу чесночную клизму, и одиннадцать раз пнула тебя сапогом по копчику — будет представлено как "закономерная реакция" на твоё, разумеется, "сказочное хамство", и выставлено как "благородные попытки хоть чуть-чуть воспитать это кошмарное влюблённое быдло".

5. Не бойся потерять. Если ситуация обстоит примерно как описано выше, то терять совершенно точно нечего, за минусом разве что отличного шанса заработать себе паранойю, нервное расстройство, и ненависть к человеческому роду в принципе (ага-ага, именно отсюда берутся все те, кто любят твердить что "все мужики козлы" и "все бабы бляди". Вообще, в мироздании действует универсальный закон — чем больше ты боишься что-то потерять, тем скорее ты это потеряешь, не без помощи твоего любезного подсознания, конечно (*). Мысль материальна, и создать для себя "сценарий худшего случая" — это стопудовый гарантированный способ получить этот сценарий на практике, причём гораздо быстрее чем ты думаешь, и в нём ты будешь отнюдь не режиссёром, и даже не второстепенным героем, и даже не статистом, но реквизитом, блядь. Этакое говорящее растрёпанное чучело, которое все по ходу пьесы бьют, а публика хохочет.

6. Смирись и прими как факт. Весь смысл любой рефлексии, само-терзаний, навязчивых состояний и прочих любовно-онанистических одержимостей, состоит в том, что ты отказываешься смиряться с текущим положением дел — отказываешься признать, что гадливое говно, это гадливое говно, а пинок по жопе, это пинок по жопе. Нечто подобное наблюдается у слабых и нерешительных дошкольников, попавших в грубый и жестокий коллектив — они тоже по первости, а иногда и довольно долго, отказываются принимать тычки, насмешки, и оплеухи за то, что что они есть на самом деле — за тычки и оплеухи — и оправдывают их тем, что, мол, "ребята шутят, просто слишком жестоко". Неспособные ответить, они пытаются спасти лицо, притворяясь что это шутка — чем только раззадоривают садистов, которым важна не только причинённая физическая боль, но и моральное унижение жертвы. Чем больше шпыняемый притворяется, что всё это не всерьёз, тем более увесистые пинки ему будут отвешивать, но он всё равно до последнего отказывается принимать факты по номиналу — он толкует их таким образом, чтобы оправдать ненавистных мучителей, и таким образом, представить творимое над ним насилие не как настоящее насилие, но как чуть слишком далеко зашедшую шутку. Что удивительно, ему не нужно в этом убеждать других — ему достаточно убедить в этом всего лишь себя, и втайне утешаться таким враньём, чтобы снизить получаемый моральный ущерб. В этом есть момент отказа делать выбор между сознательным уже, смиренным подчинением насилию, или автоматическим, естественным смирением перед силами природы, которое как бы и не так позорно. Но факты остаются фактами, и принимать их нужно именно по номиналу, как факты. Унижение, это унижение, а не шутка. Травма, это травма, а не элемент далеко зашедшей любовной игры. Жестокость, это намеренное причинение боли, а не случайно отдавленный палец на ноге. Говно на голову, это чужое говно тебе на голову, а не нечаянно прилетевший невесть откуда феномен природы. Назвать вещи своими именами, — это и смирение, и очевидная фактура, но никак не слабость. Принять это придётся в любом случае, и лучше сделать это раньше, пока не выработалась автоматическая привычка смеяться в ответ на подзатыльник, или любезно улыбаться в ответ на плевок в морду.

7. Не радуйся временным успехам. Велико искушение воспринять их как "наконец-то!", любую фрагментарную благосклонность или минутную слабость садиста истолковать как "проявление его искренней натуры", и так далее — правда, совершенно без учёта того, что садист прекрасно знает это твоё стремление представить брошенный им медный грош как золотой соверен, а мимолётную ничего не значащую улыбку как признание в любви до гроба. Он это знает, и намеренно это использует, чтобы создать почву для своего садизма — сначала подкупает тебя парой лестных оценок и редкой искренней благодарностью, осторожно роняет намёки на возможные надежды и туманные перспективы — а потом использует их же, собою же поданные (нарошно подсунутые) гроши, как основание для манипуляций, упрёков, и пробоя твоей естественной обороны. А если оборона пиздец какая крепкая, грошиком не вскроешь — сгодится и тривиальная манипуляция "ну вот, я-то к тебе с грошиком от всей души, а ты небось сука меркантильная, тебе банкноты подавай, да покрупнее". Разумеется, речь здесь идёт не о деньгах, но реакция жертвы предполагается такая же — заверения в ненужности грошиков, комплекс вины ("я же и правда брал\а у него грошики-то", и быстрое возвращение упомянутых дензнаков, вкупе с некислым эмоциональным бонусом, который и становится первой ступенью к садистско-мазохистскому танцу в кровавом говне.

8. Не играй на чужой территории. Основной критерий реального успеха, реальной адекватности и стабильности отношений — их долговременная независимость от прошенных или непрошенных подарков, услуг, одолжений, и расчётов. Манипулятор всегда первый поднимает этот вопрос, ибо в его представлении, такая манипуляция по умолчанию должна ударить по достоинству жертвы, выбить её из "высокой" морально-нравственной сетки координат, опустить её в её же глазах. Даже если манипулятор подарил жертве перочинный ножик, а жертва манипулятору — Майбах, манипулятор всё равно будет пенять на свой ножик, как на истинный аргумент в свою пользу, а Майбах отметёт под удобным предлогом — потому что он заведомо играет в своей сетке координат, произвольно вторгаясь, по своему усмотрению, в чужую сетку — но он ни в коем случае не допустит обратного, "зеркального" манёвра жертвы. С этой целью манипулятор будет заведомо скрывать и размывать и всячески маскировать свою истинную систему ценностей, чтобы жертва не могла нанести ему удар по его же правилам. Именно поэтому, лучшее, что ты можешь сделать — в своей аргументации не выходить за пределы своей сетки координат. Ты живёшь по своим правилам, и не скрываешь их — а любые апелляции к аргументам типа "а вот у нас в оркестре" (то есть, "в моём городе", "в моём социальном слое", "в моей личной тусовке" отвергаешь сразу, причём ты и формально, и по сути имеешь на это полное моральное и логическое право.

9. Неважно, насколько существенны твои реальные заслуги, они в любом случае будут отметаться, как мусор. Это не столько самостоятельный пункт, сколько продолжение предыдущего, но по смыслу, это самостоятельная тема. Манипулятор никогда не признает истинной ценности того, что дала ему жертва — ведь тогда пришлось бы признать, что жертва достойна уважения. А недостойность жертвы, "заслуженность" её страданий — это отправная точка игры манипулятора, это для него альфа и омега, это его личный Байконур, с которого (и ради доказательства реальности которого) и затевается вся его игра. Собственно, допущение ничтожности жертвы и заслуженности её страданий, это то, без чего игра даже не может начаться — манипулятор тоже человек, и он совершенно не хочет терзать безвинную жертву — почему в самом начале игры вина и придумывается, и множится в нескольких вариантах, и налепливается на жертву с разных сторон. Вопрос реальности такой вины, разумеется, это вопрос чисто академический — тут вина не важна содержанием (оно может быть сколь угодно нелепым или абсурдным), но важна только и ровно её принятием со стороны жертвы.

Именно поэтому, кстати, обвинения на показательных политических процессах в сталинском СССР имели столь очевидно абсурдный и нелепый характер — важно было только признание жертвой этой вины, важно было только жертвино хриплое "да", но никак не реальная фактура шпионажа в пользу Зимбабве или реальность заговора с целью умертвить Сталина укусом экзотического австралийского паука.

10. И что же может жертва поделать со всем этим феерическим сказочным пиздецом? Строго говоря, ничего. Разрушая игру манипулятора в обвинение и признание твоей вины, ты разрушаешь его сетку координат. Из диктатора и императора он превращается в "гражданина Луи де Бурбон, бывшего короля" — думаешь, он это простит своей бывшей жертве? Нет, конечно — даже бывший император никогда не сядет со спокойной душой за один стол с бывшим своим лакеем. Формальное и фактическое разрушение выстроенной манипулятором структуры вовсе не оставляет его бессильным — по иронии, сам факт такого разрушения даёт ему в руку зачётного козырного туза: теперь уже он имеет полное моральное право (по крайней мере, в своих глазах) обвинять тебя в произволе, диктатуре, жестокости, насилии, и несправедливом ответе злом на добро. Как всегда бывает при подобных революциях, палач и жертва незаметно меняются местами, и уже бывший персекутор и Торквемада предстаёт в своих (и общественных) глазах пострадавшей и растерзанной жертвой, а ты, благородная дева (или там, балтийский матрос) с развевающимися идеалами справедливости, вдруг оказываешься кровожадным зверем, абсолютно независимо от того, что и по чьей реальной вине привело текущее положение дел в состояние тупикового кровавого пиздеца.

Это как русские качели на бревне — либо ты внизу, бьёшься жопой о землю, а оппонент взлетает к небу, либо это уже он отбивает себе копчик, а ты орёшь от ужаса, куда это тебя так резко подбросило. Слезть с этого деревянного пиздеца можно только вдвоём, по сговору, причём при честном соблюдении договорённости "встаём на счёт три" — секундное промедление, и снова один жопой в пыли, а второй получает торцом бревна по коленной чашечке — а способны ли вы, конкретно двое, на такой спонтанный и солидарный акт доброй воли? Практика показывает, что нет; при наличии хоть каких-то взаимных претензий, слезть с этих качелей вдвоём, солидарно, и при этом не получить травм, это почти невозможно.

Выход один — плюнуть, слезть, потереть ушибленное место, и уйти, не оглядываясь. Потом, может, встретитесь. Возможно даже, вам будет интересно вместе. Возможно, вам даже захочется вместе навестить заветную детскую площадку. Где, ради шутки, смеху ради, вы присядете на русские качели-бревно, и...

_________________________________________________
* одно из проявлений работы подсознания состоит в том, что если мы чего-то боимся, то мы воспринимаем это как некий запрет, и начинаем действовать наоборот. То есть, если нам страшно идти в тёмный лес, у нас будет постоянное стремление туда пойти, например. С любовью это проявляется так: если мы боимся её потерять, то мы подсознательно будем нередко поступать так, чтобы проверить её на прочность: то есть, мы будем упрекать, унижать, обвинять, и т.д. Нередко такие "проверки" имеют и вполне сознательный характер, что, впрочем, не уменьшает их разрушительности.