Процесс по делу Элли МакГилан начался в два часа дня. Судья требовала перенесения рассмотрения на девять, но это время было признано оскорбляющим права хронотипов вида «сова».
— Мисс МакГилан, — начал адвокат, — правда ли, что первого октября вы сдали профессору Хилтону реферат по теме «Древнегреческие скульптуры»?
Девушка кивнула:
— Именно так. Профессор вернул его неделю спустя с высшей оценкой.
— И что он сказал при этом?
— Он сказал, что я молодец.
В зале ахнули.
— Ограничился ли он этим высказыванием?
— Нет, сэр. Он добавил, что я большая умница.
читать дальшеРаздались гневные восклицания. Мисс МакГилан вытерла слезы носовым платком.
— Большая, — скорбно повторил адвокат. — Профессор Хилтон не только применил формулу доминирования, унизив мою подзащитную! Он не остановился и перед фэтшеймингом. Мисс МакГилан, что вы почувствовали в тот момент?
— Я была совершенно уничтожена.
— Ваша честь, подсудимый грубо нарушил право моей клиентки на гендерную идентичность. Сначала он применил дискриминационный термин «молодец», хотя мисс МакГилан определяет себя как молодессу, а вслед за этим сбил ее полоролевые ориентиры. «УМНИЦА!» Что это, как не буллинг, эйджизм, институциональный сексизм и мизогиния!
Все уставились на профессора, сидящего в железной клетке.
— Нельзя исключать, что он латентный нарцисс! — прогремел адвокат.
Профессор Хилтон нервно погладил лысину.
Судья обернулась к нему.
— Что вы можете сказать в своё оправдание?
— Я был в состоянии аффекта, — твёрдо ответил профессор.
По залу побежали шепотки. Профессор Хилтон выпятил подбородок:
— Работа, которую представила мисс МакГилан, была напичкана фотографиями древнегреческих скульптур, а у меня гимнофобия, ваша честь. При виде Венеры Милосской я потерял сознание.
— Это не помешало вам похвалить реферат, — усмехнулся адвокат.
— В то время я не осознавал глубины нанесённой мне травмы. Но и спустя месяц мне снятся её обрубленные руки. А эти отколотые носы, уши... Насилие, бессмысленное зверство! Было нарушено моё право на стабильность психического состояния. Разве должен я, такой нежный, всё это видеть?
— Но вы ведёте предмет «Культура древней Греции»! — вскричал адвокат.
— Тем ужаснее моя участь!
— Вы свободны в выборе профессии!
— У меня сформировалась болезненная зависимость, — парировал профессор.
— Вы могли лечиться!
— Я и лечусь! Каждый вечер мы с коллегами посещаем паб «Лысая выдра».
— Так вы пьёте?!
Профессор удивленно поднял брови.
— Вы обесцениваете первую ступень моей самостоятельной терапии?
Адвокат пожевал губами.
— В общем, дело ясное, — сказал он наконец. — Изолировать вас от общества — вот задача правосудия.
Судья вперила в него грозный взгляд и привстала.
— Воздержитесь от поспешных заключений! Свидетели подтверждают, что при виде обнаженных девиц подсудимый всегда приходил в возбуждение. Несомненно, мы имеем дело с аффектом. Мисс МакГилан спровоцировала внутренний конфликт в своём преподавателе, а затем нанесла урон его репутации. На месте профессора я бы подала исковое заявление.
Адвокат заволновался.
— Но вы не учитываете прецедента Пронтуса-Копилкиной...
— Критика без запроса? — недобро сощурилась судья.
Адвокат побледнел.
— Вы неправильно меня поняли, ваша честь...
— Намекаете на мой невысокий интеллектуальный уровень?
Адвокат открыл рот и снова закрыл.
— Профессор Хилтон объявляется невиновным! — подытожила судья и с удовольствием стукнула молотком по дощечке.
Когда все разошлись, она обернулась к секретарю.
— Кто у нас дальше, Генри?
— Минуточку... Ага, вот. Бенедикт Кэмбербэтч. Актёр, пятьдесят восемь лет.
— Господи! А с ним-то что?
— Он подает в суд на паб «Лысая выдра» как на публично оскорбляющий его возрастные и физиологические особенности.
Судья задумалась.
— Лысая... хм... выдра... М-да. Знаете, принесите-ка мне пинту эля из этого бара, Генри. Недолго ему осталось.Елена Михалкова